Brimstone "Paper Winged Dreams" (1973)

Детальной информацией по истории Brimstone похвастаться не получится. Достоверно известно, что родина этой американской формации – город Кантон в северо-восточной части штата Огайо. Дата создания бэнда (согласно отдельным источникам) приходится на 1970 год. Костяк формации – три приятеля: Грегг Эндрюс (вокал), Кристофер Уинтрип (гитары, вокал) и Берни Нау (орган, фортепиано, синтезатор ARP, кларнет, вокал). Верные христианским идеалам, ребята старались и в музыке выражать себя по возможности честно. Интересы их лежали в различных жанровых областях. Классика, фолк, джаз и рок – краеугольные вехи, от которых отталкивались в собственных поисках участники Brimstone. Правда, основной упор делался на лиризм, песенность, гармонические вокальные приемы. Но и о "прогрессивной" стороне творчества члены группы не забывали. Уже в 1972-м их считали одной из главных надежд кливлендской сцены. И администраторы местных клубов полагали за должное регулярно устраивать большие концертные сеты, где весомая роль отводилась героям данного материала....

Реализованный в 1973 году альбом "Paper Winged Dreams" так и остался единственной пластинкой ансамбля. С записью помогали басист/вокалист Кен Миллер и перкуссионист/вокалист Джимми Папатукакис. Структурно лонгплей распадается на две половины. Первая отражает мелодическую направленность образов Brimstone, вторая предлагает слушателю амбициозную 18-минутную "Сюиту в пяти актах". Рассмотрим содержимое по порядку.

Пункт номер один – "Dead Sleep at Night". Очевидно, сочинительская методика Уинтрипа, Эндрюса, Нау базировалась на принципах, близких родоначальникам британского прото-прога. В тембрально-ритмическом аспекте можно уловить определенное сходство с манерой исполнения Kestrel. Хотя в сравнении с последними американцы куда доступнее для широкой публики и не столь искусны в передаче нюансов. Скажем, органно-гитарно-басовые партии этюда "End of the Road" приятны с позиции фактуры, а вот произведение в целом грешит позитивистской прямолинейностью. В дилогии "Etude / Fields of Clay" вступительная акустическая барокко-виньетка оттягивает внимание на себя. Прочее – миловидный, ни к чему не обязывающий рисунок с толикой эстрадной приторности. Родственная картина наблюдается в дуальной эпопее "Illusion / Paper Winged Dreams". Неоклассическое фортепианное интро Берни Нау достаточно выразительно и помпезно, продолжение же – увы! – отличается надуманностью и, простите, занудством. Реабилитацией служит эпическая "Suite in Five Movements". Эклектики здесь хватает с лихвой. От эффектных Hammond-driven фигур а ля Cressida коллектив всем корпусом разворачивается к соул-фанку, после вторгается на сумбурную территорию психоделии, аккуратно собирает в горстку менестрельские кружавчики, развивает душещипательный монолог на почве балладного поп-рока и под занавес припечатывает увесистыми, но отдающими нафталином симфо-фразами. На "закуску" – парочка бонусов: прозрачно-сладкая пьеса "Visions of Autumn" и неожиданно разухабистый, в чем-то хулиганский кунштюк "Song of Love".

Резюмирую: далеко не выдающийся, но в общем добротный пример раннего североамериканского прогрессив-рока, рассчитанный на ценителей и коллекционеров искомого. Знакомиться иль нет – решайте сами.         

Brimstone

Stabat Akish "Nebulos" (2012)

В люди их вывел маститый Джон Зорн. Случилось это на излете двухтысячных. По истечении пары лет рамки нью-йоркской конторы Tzadik оказались тесны для секстета Stabat Akish. Помощь явилась в лице передового медиа-деятеля Марчелло Маринони, предложившего французам сделаться клиентами лейбла AltrOck Productions. Стабильно высокий спрос на продукцию миланской компании – лишнее очко в ее пользу. Так что стороны ударили по рукам и взялись за дело. Композитор/контрабасист Максим Дельпорт решил "коней на переправе не менять". Подобранный состав отменно зарекомендовал себя на дебюте, значит, сокращение никому из участников не грозило. Более того, в процессе сочинения материала лидера посетила мысль о расширении штатов. Выручил продюсер/саунд-инженер Оливье Кюссак. Будучи профессиональным гитаристом, он имел четкое представление о мало-мальски любопытных личностях региональной сцены. Таким образом, к записи привлекли трубача Николя Гарделя и тромбониста Оливье Сабатье, усиливших и без того мощную духовую секцию Stabat Akish. Особую роль сыграло нарративное присутствие Сары Руссель, но об этом речь впереди.

С хронометражем по традиции планку перегибать не стали. Тринадцать треков релиза прекрасно уложились в 42 минуты интригующего спектакля. А право открыть программу Дельпорт отвел титульной теме, где в электронной паутине клавишных Реми Леклерка пульсируют инфразвуковые фанк-басы затейника Макса и показушно бодаются саксофоны извечных друзей-соперников Марка Маффиоло и Фердинанда Думерка. Совершенно иначе воспринимается номер "Un peuplier un peu plié". Тут бал правит вибрафоническое изящество Гийома Амеля, которому добавляют: а) психоделического очарования – наколенная слайд-гитара маэстро Кюссака, б) авангардного непотребства – неугомонный сакс-тандем. Оригинальностью отличается квадрига "Sprouts". Камерные краски смешиваются до абсолютного фри-джазового умопомрачения. Во втором сегменте действа инструментальный поток обретает черты "заппанутости" с претензией на экзорцизм. Здесь-то и развертываются скрытые до поры артистические резервы мадам Руссель, съезжающей с катушек с истинно французским шармом. Апогея картина достигает в контексте фрески "Sprouts IV": красиво очерченный джаз-вальс развивается до невероятного градуса страсти, несущей в себе разрушение. Галлюциногенный разноязыкий телефонный разговор ("Troïde") в неподражаемом исполнении Сары – эталон гипнотического фьюжн-трип-хопа, коему весьма идет приправленная эффектами монотонность. Маленькая шизофреническая вещица "La serrure" торит дорогу слоновьей клезмер-грациозности ("Soft Fate"), азиатской бамбуковой tribal-экзотике ("Boletus Edulis"), гуттаперчевой пародии на различные подвиды джаза – от chamber- до ретро-эстрады ("Dynamique cassoulet"), шустрой брасс-миниатюре "Fast Fate" и пижонскому китчу а ля Джеймс Бонд ("Le Chiffre"), замыкающему пестрый музыкальный калейдоскоп.

Резюмирую: парадоксальный художественный акт, настоянный на элементах театра абсурда, экспериментального юмора и прочих милых странностях. Рекомендую любителям эклектики и поклонникам джаз-рок-модернизма.         

Stabat Akish

The Old Man & The Sea "The Old Man & The Sea" (1972)

Фигурально, The Old Man & The Sea – один из множества ансамблей, что сформировали лицо датского рока семидесятых. И хотя деятельность бэнда началась еще в 1967-м, пик активности пришелся на эру расцвета прогрессива. Перепробовав массу внутрисоставных комбинаций, ребята решили адаптироваться к размерам секстета. Со временем он сложился таким образом: Оле Ведель (лид-вокал, перкуссия), Бенни Стэнли (гитары), Томми Хансен (орган, фортепиано, вокал), Кнут Линдхард (бас, вокал), Йон Лундвиг (ударные), Поуль Оге Херсланд (флейта). На тот период за плечами собравшихся имелся богатый опыт "живых" выступлений. Из них абсолютно незабываемым оказался тур по Норвегии. На фестивальном мероприятии Brondby Poppen The Old Man & The Sea приходилось делить сцену с Ten Years After, а на соседней площадке вовсю "зажигали" Led Zeppelin. Прибавьте сюда обстоятельство клубного знакомства наших героев с Deep Purple; угарные джемы, выстроенные на репертуаре Crazy World of Arthur Brown; световые психоделические шоу с привлечением заранее отснятого на 16-миллиметровую пленку визуального ряда, – и вы получите некоторое представление о том, какую школу освоили датчане. Постепенно устранившись от песенных кавер-версий, парни всерьез озаботились собственным материалом. Главным композитором группы сделался Хансен. Но и остальные старались не отставать. Творчество The Old Man & The Sea произвело впечатление на руководителей лейбла Sonet/Dansk Grammofon. Дальше, как водится, контракт, великолепная студия Ивара Розенберга в Копенгагене и полная свобода действий...

Задает тон номер "Living Dead". Здесь азартная шестерка крайне умело выдерживает пропорцию между мощным гитарным хэви-блюзом и прото-прогрессивными органными шалостями (по признанию Томми, кто-то забыл унести из розенберговых пенатов Hammond A100, чем проныра-клавишник и воспользовался). Англоязычный вокал Веделя тембрально отменно дополняет картину. Словом, хорошо, и хорошо весьма. Малость грешит смысловой наивностью "Princess" авторства басиста/певца Линдхарда, однако к инструментальному воплощению претензий нет. Скоростная диковинка "Jingoism" предвосхищает открытия диско-фанка, только в скандинавском эквиваленте все автоматически умножается на хард-роковый драйв и яростную полифонию. Не лишена поп-фанковой примеси вставная конструкция "Lady Nasty", впрочем, и тут северяне выглядят не в пример интереснее АОР-бригад с Дикого Запада. Сугубо органный канон "Prelude" отсылает к наследию духовной музыки XVII века, после чего программа обогащается дилогией "The Monk Song". И если первая часть опуса склоняется к более или менее лирическому повествованию, то вторая нашпигована purple'образными риффами и гитарно-"хаммондными" дуэлями (что, в общем-то, ее нисколько не портит). Романтические "фишки" удачно разбавляются атакующим напором в контексте эпического финала "Going Blind". А "на сладкое" припасен безбашенный бонус-трек "Circulation", еще раз подтверждающий высокий игровой класс The Old Man & The Sea.

Резюмирую: шикарный подарок для поклонников хард-прога, претворенный со вкусом, мастерством и подлинным вдохновением. Нестареющий художественный артефакт; рекомендую. 

The Old Man & The Sea

Volaré "The Uncertainty Principle" (1997)

Американская разновидность кентерберийского рока (звучит абсурдно, однако из песни слов не выкинешь) заметно отличается от британской. В конце концов, джаз – местное изобретение, а значит, его формальные изыски штатовским исполнителям близки по определению. Правда, отнюдь не всегда амбициозные новички способны достичь уровня маститых предшественников. Но квартет Volaré – пример более чем достойный. Эти ребята из города Афины (Джорджия) росли на музыке Soft Machine, Caravan, The Muffins, Happy the Man и других замечательных ансамблей семидесятых. Следовательно, интеллигентность и авантюрность воспринимались ими как составные части единого организма. Именно уравнением несхожих величин попытались сообща заняться Патрик Строузер (аналоговые синтезаторы, фортепиано, орган, меллотрон), Стив Хэтч (гитары, мандолина), Ричард М. Кеслер (бас, саксофон) и Брайан Донохью (ударные, перкуссия). Некоммерческая направленность творчества Volaré подкупила Фреда Шиндела и Стива Бэбба из Glass Hammer. В итоге мастеровые ретро-прога предоставили дебютантам собственную студию, а заодно поделились с четверкой небольшими профессиональными хитростями. Когда же программа "The Uncertainty Principle" вышла в свет, критики встретили ее дружным восторженным хором.

Сочетание гитарного напора с ностальгическими клавишными обертонами – характерная черта стартовой фазы "Caught in a Combine". Поскольку вокальные партии у членов бэнда отсутствуют начисто, фокус смещен в область инструментальную. И здесь важную роль играет фактор непредсказуемости. Создается впечатление, что от трека к треку повышается градус комплексности. Скажем, если упомянутый этюд "Caught in a Combine" напоминает разведку боем, то джаз-проговый аттракцион "Abcircus" – вещь достаточно умелая, эдакий симбиоз затаенного лукавства и отчаянных пируэтов на краю композиционной пропасти. Серьезность подхода демонстрируется в развернутом номере "Blitz". Тут уже можно говорить о живучести традиций англо-саксонского кентербери-рока (Soft Machine, Hatfield and the North) и его конструкционной гибкости (синти-гаммы Строузера, за исключением электропиано-пассажей, явно носят американизированный оттенок). Лирическая мажорная схема "One Minute of Thought" предсказуемо оптимистична (менталитет, никуда не денешься), зато обильно сдобренные духовыми фьюжн-выкладки пьесы "Midnight Clear" настраивают на философский лад. "...In Two Seconds of Time" – марьяж сумрака и девичьей наивности, точка притяжения крайностей, привлекательная по целому ряду параметров. В симфо-артовом рисунке "Vespers" сквозит легкий бриз надежды (вероятно, на лучшие времена). И контрастным противопоставлением этому служит "зубастая" штучка "...(Incomplete, Broken, and Abstract)" с привкусом авангардного безумия. Эскиз "Cropcircles" каких-либо откровений не содержит. На мой взгляд, в нем Патрик злоупотребляет использованием "Роланда". Но наличие "Хаммонда" с электрофоно в придачу несколько облагораживает развитие темы. Логическую точку в повествовании ставит дихотомический экскурс "Black and White", намеренно агрессивный и все-таки не лишенный брутального обаяния.

Резюмирую: искусно сложенная на стыке джаза и прога соническая мозаика, подтверждающая статусность движения 'canterbury'. Пропускать не советую.                                                                                                                                 

 
Volaré 

Yonin Bayashi "Ishoku-Sokuhatsù" (1974)

Вообще-то термин Yonin Bayashi заимствован из китайского языка, хотя произносится на японский лад. В буквальном прочтении означает "квартет". Непритязательно, скажете? Соглашусь. Название без фантазии. Но к музыке, слава богу, это не относится. Образовавшись в 1970-м, состав изначально функционировал в формате трио: гитарист/вокалист Кацутоси Морицоно, басист/вокалист Синичи Накамура и ударник Дайдзи Окаи (другой вариант произнесения фамилии драммера – Ивао). Собственно, вывеска тоже отличалась в сторону количественного уменьшения (тогда группа выступала под именем San-Nin, иначе – "троица"). На первой стадии существования ориентиром для ребят служили The Beatles. Однако с приходом в 1971 году клавишника Хидеми Сакаситы ситуация поменялась. Последний тяготел к британским прото-артовым стандартам, заложенным коллективами уровня The Moody Blues и Procol Harum. С его подачи ансамбль встал на тропу эксперимента (данному курсу немало способствовал широкий арсенал изобразительных средств маэстро Сакаситы). Заявив о себе на традиционном майском фестивале искусств в Токийском университете, парни принялись за воплощение дебютной пластинки. Таковой оказался прогрессивно-психоделический альбом "Hatachi no Genten" (1973), в коем угадывалось увлечение ранними Pink Floyd. Впрочем, уже через год Yonin Bayashi выпустили более разноплановую работу "Ishoku-Sokuhatsù", со временем вошедшую в анналы японского арта. О ней и побеседуем.

Невзирая на скромный хронометраж (программа длится около 34 минут), диск под завязку насыщен идеями. Лирическую часть обеспечивал текстовик Ясуо Суемацу. Но, как можно догадаться, слова здесь отнюдь не главное (особенно для далекого от азиатских реалий слушателя). Изобретательность общей звуковой картины "Ishoku-Sokuhatsù" с лихвой искупает загадочность песенного содержания. Вступление в высшей степени авангардное. Сорок пять секунд эпизода "hΛmǽbe Θ]" – это органно-гитарный кримзонический рык, трансформирующийся в абстрактную ламповую нойз-фактуру. Следующий номер "Sora To Kumo" – дань мелодической ипостаси Yonin Bayashi. От центральной вокальной линии сильно веет эстрадой, тем не менее бэкграунд прорисован на совесть (меллотрон-оркестровка, выразительные переливы электропиано, кентерберийские гитарные фразы и ненавязчивый, зато предельно четкий ритм). Развернутая пьеса "Omatsuri" отмечена переакцентировкой в область джаз-рока с пролонгированными проигрышами. Причем на синтетическую манеру солирования умельца Хидеми заметно повлияло органное мастерство Рэя Манзарека (The Doors). Да и в многослойных полифонических комбинациях команда редкостно убедительна. Даже заведомо коварные прыжки из симфо-сфер к внезапным хард-вспышкам, фьюжн-психоделии и забойному фанку исполнены поистине артистически. Титульная вещь максимально сгущает контрасты: на одной чаше весов – ядреный хэви в ключе Deep Purple, на противоположной – астральные флойдические вставки и умозрительный рок-эквивалент хачатуряновского "Танца с саблями" с невероятными инструментальными пируэтами. Завершается дело бессловесной вечерней прогулкой "Ping-Pong Dama No Nageki" с легким "травянистым" душком и грандиозным меллотроновым пафосом, отважно встроенным в сердцевину произведения.

Резюмирую: удачный симбиоз деликатности и брутальности в рамках единого художественного контекста; один из культовых актов прогрессива 1970-х. Рекомендую.

Yonin Bayashi

L'Ensemble Rayé "Même en hiver / Comme un pinson dans l'eau" (1990)

Швейцарские весельчаки L'Ensemble Rayé въехали в большой прог на хребте РИО-формации Debile Menthol. За пять лет существования записали пару студийных альбомов + концертник. Затем благополучно распались, оставив по себе добрую память у поклонников неформатной музыки. К середине 1980-х жадный до звуковых авантюр Седрик Вуй (гитара, бас, кларнет, бандура, терменвокс, укулеле, окарина) подбил старого друга Жана-Венсана Югенена (гитары, бас, синтезаторы, фортепиано, перкуссия, аккордеон, фисгармония) на новые подвиги. Поскольку идеалы обоих лежали на стыке академического искусства и циркового раздолбайства, мужички решили совместить приятное с еще более приятным. Так возник безумный электроакустический проект L'Ensemble Rayé. С точки зрения комплектации состав выглядел разношерстным, но в этом тоже была своя прелесть. Итак, к главным фигурантам "оркестрового дела" примкнули: Жан-Морис Россель (бас, колесная лира, фоно), Катрин Тротманн (фоно, клавишные, ксилофон), Маурус Тротманн (туба), Жиль В. Ридер (ударные, перкуссия), Кристиан Аддор (фоно, аккордеон) и Виктор де Брас (фоно). В "живом" варианте коллектив имел тенденцию к увеличению, однако кадровый прирост также являлся частью далеко идущих стратегических планов Вуя и Югенена.

Дебютная пластинка швейцарцев концептуально делится на две неравные доли. Причем в смысловом отношении разбивка абсолютно оправдана, ибо эмоциональная температура заявленных инструментальных сегментов разнится между собой. Как истинно серьезные люди, наши герои открывают галерею саунд-зарисовок тетралогией "Времена года". Впрочем, если вы настроились на волну "высокого штиля", советую обратиться к наследию Вивальди, Чайковского и других творцов сезонных мелодических циклов, ибо L'Ensemble Rayé – нечто совершенно иное. Сперва четверо из когорты устроят маленький "праздник урожая" для гитары, духовых, пиано и ритм-секции ("Contenu D'une Valise"), затем умелец Седрик посредством кларнета сымитирует движение поезда ("En Train"). В отвязном этюде "En Vacances" публику побалуют играми с ускорением/замедлением темпа в духе Samla Mammas Manna. И уже полной комедией обернется номер "Contenu D'une Autre Valise" – эдакий пьяный гавайский коктейль на веранде. Но сводить всю картину к фарсу крайне неправильно. Есть тут камерная эмбиентальная энигматика ("A Ma Taie"), мрачноватый гитарный минимализм кабинетного свойства ("Skeletom Fred: Introduction"), компактная нойз-дробилка ("Renouveau Horloger"), струнный акустический танец Югенена в призрачном девайс-разрешении педалофона ("Une Valse"), сонный индустриально-филармонический пейзаж ("Un Morceau Pour Ta Fête"), авангардный милитаристский саундтрек ("Le Discours Du Colonel") к несуществующему фильму с выразительными фортепианными аккордами Жана и превосходный городской романс без слов ("Comme Un Pinson Dans L'eau / La Trempette De La Morue Cendrée"), в начальных тактах которого ощущается легкое прикосновение барокко. И хотя от традиционно шутейного имиджа ребятам из L'Ensemble Rayé нипочем не откреститься, в интерьерах сонической рассудительности они смотрятся достаточно органично.

Резюмирую: полезный сеанс смеховой философии и урбанистического апокалиптизма под общей цветастой вывеской. Рекомендую.                  

L'Ensemble Rayé

Karcius "Episodes" (2008)

Ломать стереотипы – вполне в духе канадцев. С момента расцвета прогрессивной сцены семидесятых и вплоть до дня нынешнего музыканты из этого региона (особенно франкофонской его части) неустанно удивляют идейной изобретательностью. Яркий пример – монреальский квартет Karcius. Сметливые парни на удивление быстро преодолели сомнительный статус "подающих надежды", вклинившись в число маститых профессионалов и прочно обосновавшись там. На момент образования (2001 год) их еще могли высокомерно трепать по загривку великовозрастные коллеги. Но с выходом альбома "Sphere" (2004) всем вокруг стало ясно, сколь крупна оказалась рыбешка. Отрадно, что и дальше члены бэнда работали с полной отдачей. Не снижая планку, не упуская случая блеснуть техническим совершенством, почти всегда подкрепляя действие тщательно продуманной композиционной схемой. Неспроста оплот интеллектуального канадского рока, лейбл Unicorn Digital, сделался родным домом для Karcius. Своим феерическим творчеством группа стократ оправдала доверие руководства и заслужила авторитет одной из ведущих формаций жанра.

"Episodes" – третья позиция в дискографии ансамбля. Сочинялась программа, как и предыдущие, по "принципу калейдоскопа". Каждый трек располагает собственной образной доминантой, суммой же слагаемых является интереснейшая звуковая модель, где составляющие наделяются зачастую противоположными полярными знаками. Динамика метода прослеживается в базовой трилогии "Elements". Здесь в точку сходятся многоярусные стилевые категории, алхимически тождественные друг другу. Скажем, пьеса "Submersion" решена на нескольких последовательных уровнях – лирико-мелодическом, агрессивно-утяжеленном и рассудочно-джазовом. Конфликта между ними не наблюдается, а это ли не признак мастерства? Начинающийся с ритмического гипно-раскачивания номер "Sol" матереет на глазах, наливаясь мускулистым эффектным фьюжн-рельефом. Сочетание не по-детски яростных гитарных риффов Симона Л'есперанса, ударной молотьбы Томаса Бродэ, астрального баса Доминика Блуа, клавишного изящества Мингана Сориоля производит мощное впечатление; ближайшей аналогией, пожалуй, будет французская бригада 4/3 de Trio, однако у тех куда меньше металла в "голосе". С внедрением опуса "Incident" контраст лишь усиливается. Тут налицо невесть откуда взявшаяся испанская страсть, доведенная до кипения при посредничестве гостей – струнного конгломерата The Phantow Strings Kwartet. Фортепианный соло-эскиз "Levant" – бенефис маэстро Сориоля + здоровая претензия на неоклассику. Неожиданно? Не то слово. И все же уместно. В "Purple King" рамки расширяются весьма парадоксальным манером: спейс-фьюжн, едва ли не дэтовый скоростной шквал (за вычетом гроула) и вкупе с этим – акробатические органные пируэты, исполненные на Hammond'е B3. Завершает пеструю вереницу экзотическая фантазия "Racines", в которой Karcius вторгаются на территорию космической этно-психоделии Ozric Tentacles и по-доброму пародируют характерные приемы последних.

Резюмирую: отменный модерн-прог с хард/арт/джазовой закваской и оригинальным способом изложения. Рекомендую.          

Karcius 

Ford Theatre "Trilogy for the Masses" (1968)

Бостонцев Ford Theatre без всяких натяжек можно смело причислить к ветеранам американской психоделии. Ведь в музыкальный бизнес ребята подались аж в 1961 году. Правда, тогда ансамбль носил название The Continentals и еще не помышлял о композиционных сложностях. Реформирование группы пришлось на 1966-й. С вливанием двух новых участников изменилась не только вывеска, само лицо бэнда трансформировалось до неузнаваемости. Старейшему участнику Ford Theatre, гитаристу Гарри Палмеру-младшему, понадобилось немало умения, дабы перековать репертуар под вокальную манеру новичка Джо Скотта (у последнего в кумирах значились Рэй Чарльз, Стиви Уандер, The Beatles, The Birds и другие приятные личности). Попутно экс-аккордеонист Джон Маццарелли пришел к выводу, что для прогрессирующего состава набивший оскомину ветхорежимный инструмент не есть "гуд". Сделав ставку на орган и фоно, этот поющий клавишник определенно попал в "яблочко". Краеугольным элементом звучания стал внушительный бас марки Gretch, хотя его владелец Джимми Алтьери в системе приоритетов отводил репетициям лишь третью строчку (на лидирующей позиции фигурировали девушки, затем шли мотоциклы). Сочинения же окрасились в модные концептуальные тона и во многом явились демонстрацией возросших амбиций штатовской молодежи.

Развитие вступительной элегии "Theme for the Masses" отличается стройностью и сдержанной красотой. В аккуратном диалоге "Хаммонда" с пассажами приглашенного струнного квинтета сквозит ностальгическая грация - неуловимое очарование, коего почти не встретишь ныне. В эту изящную гамму беспрепятственно встраиваются лаконичные гитарные аккорды и гулкая (в "гаражных" традициях) ритм-секция. Эпический размах достигается в рамках связки "101 Harrison Street / Excerpt (from the Theme)". Взрывные электрические партии наводняют атмосферу эхом Вудстока. Энергичные риффы и соло, немыслимые органные саунд-барьеры монотонного свойства, яркая певческая мелодика и легкая "цветочная крейзанутость" совокупно образуют весьма интересную картину. Однако подлинного гармонического совершенства Ford Theatre добиваются в жанре эйсид-блюза. "Back to Philadelphia / The Race" – настолько характерный и точный слепок с эпохи, что трудно не проникнуться гипнотической прелестью трека. 17-минутная конструкция "The Race / From a Back Door Wind (The Search) / Theme for the Masses" – торжество гигантомании, центр рок-циклона, сотканного из страсти, ярости и не особенно мудреной философии. Длинные импровизационные клавишно-гитарные куски воспринимаются умозрительным эволюционным звеном в цепочке Love—The Doors. Здесь уже отнюдь не барокко-поп, но еще и не экзистенциальный шаманизм Джима Моррисона со товарищи. Величия сюите добавляет заключительная оркестровая часть – пресловутая "Theme for the Masses", на сей раз сыгранная в гимноподобном ключе. Венчает мозаику на редкость спокойный этюд "Postlude: Looking Back" – непретенциозная полуакустическая фреска с отчетливым влиянием кантри-фолка.

Резюмирую: добротный, в меру талантливый художественный акт, среднее арифметическое между психоделик-роком и прото-прогрессивом. Рекомендуется приверженцам обоих указанных направлений.          

Ford Theatre

London Underground "London Underground" (2000)

В любви к саунду поздних шестидесятых сейчас признаются многие. Культ психоделии под соусом пост-ритм-энд-блюза стабильно незыблем в кругах декаденствующего студенчества. И трудно сказать, чего тут больше - искреннего чувства или банальной рисовки. Зато итальянских молодчиков London Underground вряд ли упрекнешь в пустопорожней симуляции. "Кислотными" флюидами британской "околопрогрессивной" сцены основные члены группы пропитаны насквозь. Для тех, кто не в курсе, информирую: проект сколотили ударник/певец Даниэле Капуто (Standarte) и убежденный клавишный ретроград Джанлука Герлини. Третьим в команде стал басист Марко Пьягеззи. Репертуар компаньоны выстраивали с завидной скоростью. Практически за год была написана дюжина разнообразных пьес, из которых отобрали семь наиболее цельных, добили их парой чужих вещей, после чего горячие апеннинские дядечки оккупировали студию и принялись за дело. Постоянного гитариста на стартовом этапе решили не брать, ограничившись помощью сессионных исполнителей. Наверное, к лучшему. По крайней мере, инструментальной недостачи на альбоме не ощущается.

Двадцать секунд "Хаммонд"-перкуссионной прелюдии "Kultual Opus #1" красноречиво намекают: впереди вас ждут "винтаж" и адреналиновая ностальгия по приключениям запорошенного "травкой" сознания. Собственно, так оно и выходит – с некоторой оговоркой. Традиционализм London Underground отнюдь не догматичен. Сохраняя дух свингующей английской столицы, они допускают вольности в букве. К примеру, трек "Magda K." авторства тандема Герлини—Капуто не преследует целью тотальную реставрацию деталей эпохи. Да, органных риффов, меллотроновых хоралов и синти-бульканья тут хватает. Однако в безыскусном вокале Даниэле отражается современность: с равным успехом он мог податься в "альтернативщики". Впрочем, голос здесь не главное. Тем паче что следом "дети подземелья" выдвигают мощную конструкцию под названием "Worst is Yet to Come", где все сработано по канону: вокодер, пышная клавишная оркестровка + ядреная ритм-секция. Прото-проговые забавы с элементами неоперившегося хард-рока составляют сердцевину произведения "Squadron Leader". Маленькая раздолбайская порция драйва оказывается в нем весьма кстати. И разумеется, устраниться от косвенного влияния The Beatles у наших пизанских друзей ни в жизнь не получилось бы. Посему расслабленно-напевный этюд "Everywhere I Go" воспринимается заочным "респектом" ливерпульской четверке (подставьте мысленно взамен тембра Капуто характерную интонацию Ринго Старра – гарантирую: срастется бесшовно). Ударный пассаж "Mass Baptizer" хорош для демонстрации выразительной "Хаммонд"-героики маэстро Герлини (да и кто из органистов не любит покрасоваться?). Есть и законный повод для лирики. В канве 7-минутной истории "Was She Worth My Time" бал правит умиротворенная мелодика, ряженая в струнную аранжировку от Серджио Тальони. Хитовая миниатюра "Love is a Beautiful Thing" позаимствована итальянцами у британского фанк-мод-ансамбля The Quik. А замыкает шеренгу другой кавер-вариант – на цепкую тему "Watcha Gonna Do" Брайана Огера: шикарный отрыв под занавес.

Резюмирую: отличный экскурс в не теряющее своей актуальности прошлое. Рекомендую в качестве отдохновения от прог-экзерсисов.

London Underground